Эрбат. Пленники дорог - Страница 72

Единственное, что немного раздражало, так это взгляды и смешки обозников, но на это я старалась не обращать внимания. Тут уж ничего не поделаешь. Мы сами дали им повод для насмешек. Многие из возниц, тем не менее, игнорируя Дана, пытались еще и ухаживать за мной, подходили с разговорами. Девицы же косились весьма неприветливо, да и их мамаша, жена хозяина обоза, такая же тощая и бесцветная, как и ее дочки, фыркала мне вслед: "У-у! Бесстыжая! И бровью не поведет, срамница!". А, ерунда все это! У меня было прекрасное настроение, и, несмотря ни на что, давно я не чувствовала себя так легко.

За день мы проехали несколько деревень и хуторов. По дороге то и дело встречались одинокие путники и возницы, не раз нам попадались встречные обозы. Иногда мы останавливались, и, после недолгих переговоров между собой хозяев обозов, шли дальше. Одной из новостей, которую нам сообщили проезжающие, было предостережение, что в последнее время в этих местах было несколько нападений на проезжающих, причем нападающие забирали не только товары и деньги, но и не особенно церемонились с ограбленными людьми.

Уже к вечеру нам повстречался отряд конной стражи. Я почувствовала, как напряглись Вен и Дан, но стражникам, похоже, было не до нас. Поговорив с Драгом, хозяином нашего обоза, стражники поехали дальше, а Драг, собрав людей, велел всем быть внимательнее. Подтверждались ранее услышанные рассказы о нападениях на проезжающих. Оказывается, уже несколько месяцев как в этих местах объявилась шайка лихих людей. Было разграблено несколько обозов. Обозников убивали, а несколько случайно выживших свидетелей ничего толкового сообщить не могли, кроме того, что нападают разбойники ночью и оттого их лиц никто не видел. Кто они, сколько их — ничего не известно. За головы бандитов была назначена награда в золоте, причем довольно большая, но до сей поры поймать никого так и не сумели, так что бдительности и осторожности в дороге нам терять не стоило. После этой новости с людей стряхнулась сонная дрема, в которую все впали от размеренной и спокойной езды. Подумав, хозяин обоза объявил, что на этот раз на ночевку в лесу останавливаться не будем. Через пяток верст на нашем пути как раз находится небольшая деревня — там и заночуем.

К деревушке подъехали, когда солнце уже почти совсем закатилось. Десятка два простых небогатых домов — обычное, ничем не примечательное селение, каких полно на любой дороге. Постоялого двора здесь не было, а поселковая стража состояла всего из трех человек, да и те вояками были лишь на словах: очень пожилые отставные солдаты, двое из которых мечтали лишь о том, чтоб им дали спокойно дремать на солнышке. Единственный более или менее годный к охране деревни солдат, способный хотя бы держать в руках оружие, показал нам за деревушкой место, где бы мы смогли остановиться на ночь. В таких маленьких деревнях проезжих обычно неохотно впускают в дома, так что за деревней, на большой поляне, и разместился на ночевку наш обоз. О разбойниках здесь были наслышаны и, как мне показалось, знали о них больше, чем говорили. Обычно в деревнях после заката солнца, да еще если к ним заглянули проезжие из других мест, люди собираются на гулянье, жгут костер, несут на продажу домашнюю еду. Смех, веселье, знакомства, долгие разговоры, поиск общих дальних родственников, обмен новостями… А здесь — нет! С наступлением ночи деревушка как вымерла. В домишках запирались двери и ворота, замыкались ставни. И это летом, в жару! Местные жители явно чего-то опасаются. Пока на костре готовился ужин, Драг распределил между обозниками, кто и когда дежурит ночью — не нравилось это место ни ему, ни нам.

И опять был теплый летний вечер. Тишина, покой, безветрие, безоблачное темное небо, чудная летняя истома… Не шевелятся даже листья на деревьях, воздух пахнет травой и цветами. Кажется, все вокруг дышит лаской и нежностью; а усталому человеку сейчас не хочется спать — куда лучше просто сидеть и впитывать в себя тишину и умиротворение. Такие редкие по тишине вечера надолго западают в память, чтоб придти на память ледяной зимой и дать оттаять сердцу.

Потихоньку людей стало отпускать напряжение, затем сами собой пошли разговоры, шутки, смех. Можно догадаться, кого из нас постоянно поддразнивали с подковыркой, вспоминая хвойный лес… Интересно, что им тот возница наплел? Похоже, от себя добавил немало, выдал желаемое за действительность, оттого и обозники ехидничают от души. А, не страшно! Дан, как всегда, отмалчивался, и мне приходилось не слишком умело отшучиваться за двоих. Девицы, как приклеенные, сидели около Вена и смотрели на него влюбленными глазами.

Внезапно один из караульных подал сигнал тревоги. Люди сразу оказались на ногах. На поляну вьехала телега, а с ней двое верховых. Молодые, здоровые парни, лишь тот, что правил телегой, был постарше. Ничего себе, какой у нас караул внимательный стоит! Они там что, все, как один, дремать вздумали? Похоже, теплый вечер подействовал и на них… Дозорный, невысокий щуплый мужичок, увидел телегу лишь тогда, когда она на него чуть было не наехала! Эта же мысль пришла в голову почти всем, а растерянный караульщик попытался оправдаться тем, что угрожающе взял свою дубину наперевес, изображая из себя грозного стража. Ох и задаст ему позже хорошую трепку Драг! Впрочем, за дело.

— Простите, люди добрые, что беспокоим вас, — сойдя с коня, заговорил один из верховых. — Бъем челом — просим разрешить встать на ночевку рядом с вами. Всю деревню обьехали, во все двери стучали — на постой никто не пускает. Боятся. А нас еще на дороге стражники о разбойниках предупредили, так что в лесу одни ночевать не решаемся. Кто мог знать о такой напасти, когда из дома выезжали? Мы ж не воины! А вдруг нападут? Тут и конец нам всем, да еще и товар побьют! Мы — гончары, везем на продажу глиняные горшки и кувшины. А у вас обоз большой, людей много, с вами не страшно. Мы тоже весь день едем, устали. Нам хотя бы до утра с вами пересидеть. А утром сами по себе поедем. Денег у нас немного, нечем за охрану платить.