Эрбат. Пленники дорог - Страница 191

191

Не знаю, слушал ли мастер, что я ему сказала, но после моих слов он зашумел еще громче:

— Одни пустые слова… глупые оправдания… ты что… сломала… за такое… убить мало…

— Что? — ахнула я. — Вы хотите сказать, что я повредила одно из ваших ожерелий?!

— Наконец-то дошло до пустой башки…. так и есть… все мимо ушей пропускает… я тебе, безголовой, талдычу об этом битый час… слон меньше бед причинит, если на том ожерелье потопчется… веточка справа… жемчуг… руки бы тебе выдрать… впервые в моей жизни… такое оскорбление… неуважение к моему труду… немыслимое хамство… все равно что меня убить… макака пустоголовая…

Веточка… Значит, речь идет о жемчужном ожерелье, предназначенном для помолвки… Высокие Небеса, не допусти того, чтоб по моей вине был нанесен ущерб этой красоте! Такого я себе никогда не прощу! Оно было не сделано, а именно сотворено в виде цветущей ветви жасмина. Не знаю, как мастер сумел этого добиться, но ветка была как живая, а некоторые крохотные нераскрытые жемчужные бутончики и листья даже чуть подрагивали, будто под легким ветерком, если ожерелье брали в руки. А какой изумительный жемчуг был пущен на изготовление этого сказочного видения! Одни жемчужины были удивительного матово — белоснежного цвета, а другие — с едва заметным восхитительным, чуть необычным, зеленоватым отливом… То простое ожерелье из речного жемчуга, что в свое время подарил мне Вольгастр, в сравнении с этим изумительными морскими жемчужинами, выглядело как грубый булыжник… Да пропади ты пропадом, Вольгастр, вечно вспоминаешься не ко времени! Не до тебя сейчас…

— О, Великие Небеса! — от моего лица отхлынула кровь. — Нет! Неужели я сделала что-то такое, отчего…

— Нет!!! Ты еще наберись наглости и скажи, что всюду носила ожерелье на пуховой подушке!!! Я подозреваю, что по нему пробежалось стадо орангутангов в брачный период!!! Ты его что, среди кучи гвоздей держала?!

— Я… я… в общем, я положила ожерелья вместе со всеми драгоценностями… В общую кучу…

Мастер в бешенстве затопал ногами, и ударил по столу Кеира кулаком с такой силой, что едва его не проломил.

— Да кто тебе… это же произведение искусства… гусыня тупоумная… общеизвестно, что все бабы дуры, но ты из них самая…. да я… а ты… для каждой из своих работ… уникальные футляры… специально подбираю особую ткань, подчеркивающую красоту и не ранящую камни, а ты… похоже, мне радоваться надо уже тому, что ты их в свинарник не засунула… впервые встречаюсь с такой законченной идиоткой… да за что мне Великий Ниомор послал такое испытание… чем я его так оскорбил… одни ослы вокруг… встретить такую глупую индюшку… так обращаться с… тебя за одно это убить мало…

— Мастер, простите меня — совсем по-детски вырвалось у меня. — Я, право, не хотела ничего дурного… Тем более я не могла даже помыслить о том, чтоб повредить эти изделия сказочной красоты! Просто так сложились обстоятельства… А поправить то, что я повредила, можно?

От моих слов Тайсс — Лен подскочил на месте, затем подбежал ко мне:

— У меня… от бабского кретинизма… глупость неимоверная… это тебе что, две жерди связать между собой… клуша тупоумная… ничего не понимаешь… все больше поражаюсь людскому идиотизму… худший день в моей жизни… последний золотарь в искусстве понимает больше, чем эта…

Видимо, не будучи сдерживаться, мастер схватил меня за плечи и затряс с такой силой, что у меня клацнули зубы. Нужно сказать, сил у него хватало на троих… Его лицо оказалось совсем близко от моего…. Злые черные глаза в сеточках мелких морщин… В этих глазах было обида человека, которому нанесли удар по самому больному. А кожа у него, хотя и смуглая, но с нездоровым светлым оттенком. Такая бывает у человека, который очень мало бывает на солнце, и почти все время проводит если не взаперти, то в закрытом помещении. И вдобавок он немного горбится — это мне знакомо. Подобное происходит, если постоянно сидишь, согнувшись за столом. Да еще и глаза немного прищуривает — тоже, видно, зрение над работой посадил… Бедный, понимаю его… Я невольно скосила свои глаза на кисти рук мастера, грубо сжавшие мои плечи. Очень длинные тонкие пальцы, чем-то похожие на паучьи лапы, покрытые многочисленными следами ожогов, порезов, ссадин… Руки человека, который очень много и тяжело работает, не щадя сил и здоровья. Помнится, Дан мне пояснил, отчего в жемчужном ожерелье подрагивают некоторые листья и лепестки цветов. Оказывается, многие из них сидят на крохотных, почти незаметных глазу золотых пружинках. Я тогда была потрясена как кропотливостью труда, так и тем, сколько же времени мастеру надо было затратить, создавая все это чудо! Но конечный результат — жемчужное ожерелье, потрясал своей неземной красотой! И все это сделали эти руки, на первый взгляд смешные и нелепые…

И еще одно я поняла: этот человек вовсе не злой. Просто он относится к тем изделиям, вышедшим из-под его рук, как к своим детям, и принимает как свою боль любые, даже самые мелкие изъяны, нанесенные им чьей-то грубой рукой.

Не в силах сдержаться, я прижалась своей щекой к его пальцам, по-прежнему цепко державшим меня за плечо. Тонкие косточки, обтянутые кожей…

— Мастер, я не знаю, какими словами вымолить у вас прощение. Здесь бесполезны любые слова! Моя вина безмерна… Я и сама отныне буду жить с постоянным ощущением вины за то, что сделала с тем потрясающим произведением искусства, что вышло из этих рук, подаренных вам Пресветлыми Небесами. И я согласна со всем тем, что вы только что сказали обо мне. В мире существует нечто такое, чего нельзя простить. И то, что я повредила вещь сказочной красоты, выполненной вашими руками — это также не поддается никакому оправданию. На свете много мастеров, но такой, как вы, рождается раз в тысячу лет, и люди должны быть благодарны Высоким Небесам уже только за одну возможность увидеть вас воочию. Хотя я этого и не заслуживаю, но вы почтили меня своим присутствием, и я буду помнить об этом событии всю мою оставшуюся жизнь…

191