Эрбат. Пленники дорог - Страница 122

122

— Видишь ли, Лия, я сейчас нахожусь в таком положении, что боюсь доверять хоть кому-то, кроме вас двоих. И при том ставки слишком высоки… Так что, прости, но пока я вынужден эксплуатировать вас…

Тут выяснилось, что наша хозяйка собирается на рынок, и Вен предложил ее отвезти. Заодно с нами, нам, дескать, тоже туда надо. Оттого-то из дома мы выехали вместе. Спутницей она оказалась замечательной. С вопросам к нам не приставала, больше мы расспрашивали ее. Она хорошо знала город — выросла в нем, и указывала нам, где и по каким улицам лучше проехать, как в случае чего мы сможем сократить путь.

Я знала о ней со слов знахарки. Та Райсе заметно сочувствовала, и рассказала нам простую историю ее жизни. Совсем девчонкой шестнадцати лет Райса вышла замуж за вдовца, оставшегося после смерти жены с тремя малолетними мальчишками. Детишек его пожалела, вот и пошла за человека значительно старше ее по возрасту. А кроме детей и другое хозяйство было у вдовца, да и немалое — имел он хороший постоялый двор, а это заботушка на весь день, от рассвета до заката. Вот и крутились оба, как могли, деньги неплохие зарабатывали. Мальчишки у нее ни в чем отказа не имели, мамой называли. Жили хорошо, нужды не зная. Правда, со своими детьми не торопились — муж возражал, пусть, мол, парни подрастут. Когда выросли ребята, тогда и решили Райса с мужем родить еще ребенка, уже общего. Да, видно, в возрасте были оба, или какая другая причина тому виной, только девочка появилась на свет не совсем здоровой. Смотрели знахарки, головой качали, и все говорили одно — ходить своими ногами ребенок никогда не сможет. Да только мать руки не опускала, все пыталась дочери хоть чем-то помочь.

Тут и началась у них черная полоса: не прошло и нескольких месяцев после рождения дочери, как муж Райсы умер в одночасье. Ребята его к тому времени уже все женатые были. Пришли они все после похорон к мачехе и сказали: не обижайся, благодарны мы тебе за все, что ты для нас сделала, двери наших домов для тебя в будущем всегда открыты, а сейчас извини — мы здесь хозяева. Кроме добра, мы от тебя ничего не видели, да только не родная ты нам мать, а мачеха. У каждого своя семья имеется, и хозяин в доме должен быть один. С постоялым двором управимся сами, а у тебя свой дом имеется, еще родительский, вот туда и возвращайся. Не с пустыми руками от нас уйдешь, деньги мы тебе выделим. Почти двадцать лет с нами жила, заслужила. Отсыпали ей денег, сколько им было не жалко, да и распрощались. Так внезапно и оказалась бедная женщина одна. Кроме дочери, у нее никого нет. Родители умерли, подруг за годы замужества растеряла, выросшие дети не ходят — дела у них. Вот и перебивается с тех пор, как может. Были желающие ее посватать. Да только Райса всем одно и то же говорила: мужа надо и любовью не обделять, и внимание ему уделять полной мерой, а это времени требует, которого моей дочке может не хватить, чтоб на ноги ее поставить. Так что не обижайтесь, люди добрые, но для меня ребенок всегда на первом месте будет!.. Вот оттого и жили они одиноко, с трудом сводя концы с концами…

Что меня в ней удивляет — не потеряла она добра по отношению к людям. Есть в ней нечто располагающее. Тепло жить с таким человеком, спокойно. Я бы хотела такую подругу иметь. Догадывается, что мы не те, за кого себя выдаем, а помалкивает. Положиться на нее можно безбоязненно.

Выполнять намеченное мы стали еще по дороге на рынок. Разузнав у Райсы, какая из лавок, расположенных на нашем пути, торгует дорогой одеждой, Вен остановился неподалеку от нее. Пока он делал вид, что проверяет сбрую на лошади, я, сняв платок, направилась в лавку. С Веном заранее договорились: если я не выйду из лавки через пятнадцать минут, то туда, ко мне на помощь, пойдет он.

Внутри уже был посетитель, но ко мне сразу подошел приказчик:

— Что угодно прекрасной госпоже?

— Мне надо поговорить с хозяином. И желательно, наедине.

Чуть позже, сидя в маленькой комнатке вместе со смуглым немолодым мужчиной, я, опустив глаза и стараясь покраснеть при этом, попросила его показать мне мужские рубашки, размерами примерно такие же, какие носит он сам, но самые дорогие, какие только имеются в его лавке. Дескать, для подарка знакомому. Мужчина дежурно улыбнулся — обычное дело, мало ли кто втайне от родни делает недешевые покупки для сердечного друга! Уже через минуту передо мной выложили несколько по-настоящему дорогих вещей. Но мой взгляд зацепился за одну из них: именно эту голубую рубашку с вышитыми на ней синими васильками и золотыми колосками я сама изготовила Вольгастру зимой, и отдала ему ее вместе с другой одеждой, специально сшитой для него, в одну из наших последних встреч. Как она оказалась здесь?

— У вас отличный вкус — хозяин последил за моим взглядом. — Посмотрите, какая прекрасная работа, ну, а вышивка, бесспорно, выше всяких похвал! Такое делает лишь мастер Лиана, ее работы отличаются от других изящным кроем и совершенно потрясающей отделкой. Обычно она изготавливает свои изделия только на заказ, ее работы нечасто оказываются в продаже. Редкая вещь. Хотя она и сшита в народном стиле, но такие рубашки охотно покупают и самые знатные люди. Есть такая одежда, которая придется по вкусу любому, стоит только ее увидеть.

Все еще отказываясь верить своим глазам, я взяла в руки рубашку. Да, это она и есть! Всмотрелась внимательно в ворот, на изнанку ткани… Надо же, Вольгстр даже не надел ее ни разу. Она ему что, настолько не понравилась?

— А еще работы этого мастера у вас есть? — не зная зачем, спросила я.

— Да, имеется еще одна. Правда, она не для нынешнего жаркого времени — и через мгновение я увидела серую бархатную рубашку, расшитую серебром. И ее я тогда же, зимой, сшила Вольгастру. И отдала ему вместе с той, голубой рубашкой…И ее он тоже не надевал ни разу… Ничего не понимаю! Зачем он их продал?

122