Эрбат. Пленники дорог - Страница 91

Однако здесь произошло первое из непредвиденных обстоятельств. Вен, опираясь на свой долгий опыт общения с женщинами, с годами стал прекрасным психологом. Именно оттого в комнате Лакрессы довольный донельзя ухажер вскоре понял, что прелестной блондинке до него нет никакого дела, и она просто в своих непонятных целях пытается удержать его у себя на какое-то время. Будучи человеком, искушенным в дворцовых играх, Вен понял, что дело здесь нечисто, и сейчас ему лучше быть со своим принцем. Видя, что граф уходит раньше срока, и она не может его удержать, блондинка потянулась к нему с поцелуем, однако вместо нежных розовых губок Вен ощутил на своем лице тряпку, остро пахнущую одуряющей травой. Естественно, от неожиданности он вдохнул резкий запах, от которого у него закружилась голова. Пока незадачливый ухажер откидывал с лица тряпку и кидался к своему мечу, девица сбросила со стола разнос с серебряными кувшином и стаканами В тот же миг на грохот металла в комнату вбежало несколько человек с обнаженным оружием. Однако Вен был неплохим воином: он, несмотря на головокружение и нарастающую тошноту, раньше нападавших успел добраться до своего верного меча, и теперь о легкой победе над ним у незваных гостей не могло быть и речи. Хотя у Вена кружилось в глазах и подгибались ноги, он все же сумел ранить двоих из нападавших, и неизвестно, чем бы закончилась схватка, но тут в дело снова вмешалась прелестная Лакресса. Она кошкой прыгнула на спину кавалера и впилась своими острыми зубками в его шею. От неожиданности Вен споткнулся и едва не упал, а еще через мгновение все та же резко пахнущая тряпка вновь оказалась на его лице, и он потерял сознание. Ну, а пробуждение не доставило ему не малейшего удовольствия…

Пока друзья негромко обсуждали произошедшее с ними, телега остановилась. Связанных по рукам-ногам пленников вытащили из нее и бесцеремонно швырнули на землю лицом вниз. Единственное, что они успели заметить — так это то, что их сопровождало всего несколько человек.

— Надеюсь, мои новые друзья, вы уже обменялись новостями — раздался над ними все тот же незнакомый насмешливый голос, ранее слышанный Даном. — И вместе с тем, думаю, правильно оценили свое нынешнее весьма невеселое положение. Прекрасно, мне не придется тратить лишних слов. Сообщаю вам последние новости и сразу спешу обрадовать: один из вас, а именно наследный принц Харнлонгра, юный Домнион, сейчас просыпается в отведенной ему комнате замка крайне любезного барона Аорна, а другой, вертопрах этакий, опять изволил загулять по бабам, при этом смертельно оскорбив бедную, несчастную, кроткую Лакрессу. Более того: он при этом обнажил клинок против вступившегося за поруганную честь невинной девушки одного из ее родственников, и ранил его при этом. Ее дядя, герцог Стиньеде, получив подлую рану в той схватке, весьма обижен на вас, мой дорогой. Вы его немного поцарапали своей железкой. Так что сейчас, граф Эрмидоре, вы трусливо прячетесь в невесть каком тайном месте от его праведного гнева! Боюсь, что разгневавшись за причиненную вами нешуточную обиду прелестной Лакрессе, и дабы утешить ее, принц отберет ваш фамильный замок и подарит его милой обиженной девушке! Видели бы вы, какие горючие слезы она сейчас проливает! Применить насилие к такому нежному и невинному существу!? Как вы могли!? Ай — яй — яй! А какие ужасы про вас рассказывает эта несчастная, оскорбленная, избитая и униженная девушка! И с такими кошмарными подробностями! Упаси вас от такого ужаса, любезный граф, услышать эти горестные стенания!.. Для вас, голубь мой, будет куда лучше в сей же час повеситься, чем продолжать жить со столь грязным пятном на своем, когда-то чистом имени! У меня лично от жалости к несчастной девушке слезы на глаза наворачиваются! Бедняжка!

— Вот тварь! — не сдержался Вен и получил сапогом под ребра.

— Простим нежному созданию небольшие фантазии — усмехнулся голос — Юная шалунья, что с нее взять?! Эти ее сказки куда безобидней, чем то непонятное заблуждение, будто молодой человек, лежащий передо мной мордой в грязи, считает себя принцем Харнлонгра. Вот это действительно опасно. Для его здоровья. Что ж, будем лечить подобные отклонения больного воображения. Или выжигать железом… Тот способ, каким будем подправлять вашу память, зависит только от вас.

— Да как вы смеете? — заскрипел зубами Дан — Вы знаете, кто я такой? Можете хотя бы предположить, что с вами сделают, когда все раскроется? И кто вы такой? Вы не имеете никакого права так обращаться с нами!

— Сколько вопросов сразу! Какой любопытный мальчик! Тебя что, не учили, что нельзя взрослых спрашивать о том, что тебе знать не положено, дерьмо? — в голосе пропала издевка и появилась угроза пополам с презрением — Но все же я тебе отвечу. По какому праву, спрашиваешь? По праву более сильного! Я — тот, от кого сейчас зависит, окажешься ли ты со своим приятелем в ближайшем болоте с перерезанным горлом, или поживешь немного на этом грешном свете с поджатым хвостом. Я — тот, на кого ты не должен сердиться даже в мыслях и слушаться беспрекословно, а рот открывать только тогда, когда тебе это позволят. А кто ты…. Да никто! Обычный бродяжка с немного тронутым рассудком, вместе с таким же неполноценным приятелем проданные в рабство по причине своей полной ненадобности даже ближайшей родне. Кому есть дело до двух безродных людишек?! Во всяком случае, не Домниону Карстерию Диртере, юному принцу Харнлонгра. У него сейчас другие интересы — свадьба и все такое прочее, что вас, безродные мои, ну никак не касается.