Эрбат. Пленники дорог - Страница 30

Провозились мы с Даей, разбирая накопившиеся завалы, немало. К тем вещам, что она отобрала для себя, с извиняющейся улыбкой Дая взяла и кое-что из мужской одежды своему красавца, а пару рубашек и штанов я отложила для Лорна — хотелось сделать приятное старому солдату, и потом, он так заботился о Медке! Отдельно (чтоб лишний раз глаза не мозолили, и век бы их не видеть!), на дно одного из сундуков я убрала свадебные одежды, те, которые приготовила для себя и Вольгастра на первый и второй день свадьбы. Лежите как можно дальше, мои дорогие, оказавшиеся ненужными, наряды, там вам самое место. Вот уж от них-то я избавлюсь с особым удовольствием! Тем более что выручить за них можно очень даже немало! А если учесть, сколько на их изготовление ушло золотых и серебряных нитей, драгоценных камней… Да и столько души вложено было…

В сторону отложила дорожную одежду для себя. Рубашку и брюки, покрытые необычным орнаментом, я сшила из серого шелка (чтоб на ней не так заметна была пыль). Я еще недавно втайне мечтала, что после свадьбы (ну, хотя бы когда- нибудь, пусть и ненадолго!), я съезжу с Вольгастром в одну из его торговых поездок, хоть на пару седмиц оторвусь от дома. Будем мы с ним вдвоем… Ладно, не состоялась свадебная поездка, я просто уеду…

Снизу раздался недовольный голос мужа Даи. Проснулось, счастье наше несказанное! Надо же: солнце уж давно перевалило за полдень, люди с утренней работы пришли, пообедать успели, и снова разошлись по своим делам, а он лишь глаза открыть соизволил! Встрепенувшись, Дая с охапкой одежды в руках убежала к дорогому супругу, а я закончила уборку в комнате. Так, с одним делом покончено. Сейчас переоденусь во что похуже, и надо снова покормить живность, да и за два дня у нас на холоде скопилось немало молока. Пора его отправлять в маслобойку — зятек масло уписывает горшками. Да и стирки уже набралось немало…

Снова заглянула Дая:

— Лия, а где у нас хлеб? Ты что, сегодня его не пекла?

Я растерянно развела руками. Да что такое со мной творится? Уже много лет подряд раз в два дня по утрам я пеку дома хлеб, и в очередной раз должна была готовить его сегодня. Впервые за много лет из головы вылетело!

— Забыла! Что, его совсем нет?

— Ну, на обед моему хватит, а на ужин уже нет. Лия, ты сегодня, похоже, совсем не в себе? Все еще в себя придти не можешь? Надо же, про хлеб умудрилась забыть!.. Что делать будем?

— Так…. — Я лихорадочно стала искать выход из создавшегося положения. Зятек, естественно, решит, что я не приготовила ему свежий хлеб из-за ночного скандала. Вообще-то до его капризов и недовольства мне нет никакого дела, но если я что-либо не придумаю, то расстроится Дая. — Так… Сделаем вот что: я схожу на постоялый двор "У дороги". Заодно и готовый заказ хозяину отнесу, и хлеб там же куплю, чтоб нам хватило на пару дней. Или, если хочешь, сходи сама.

— Нет! — видимо, даже предположение о том, что мы, оставшись с ее мужем вместе, опять сцепимся, пугало Даю. — Лучше иди ты.

Завернув две сшитые рубашки в чистую холстину, я спустилась вниз. Муженек Даи, сидя за столом, с недовольным видом жевал мясо, отрывая его зубами прямо от запеченной бараньей ноги. Хоть бы отрезал себе кусок и положил на тарелку — так нет, выгрызал то, что ему нравилось. Бараньим жиром уже была измазана тонкая шелковая рубашка, которую Дая только что унесла из моей комнаты среди отобранных вещей. Но вот что меня искренне порадовало, так это заплывший, светящий огромным синяком глаз, отливавшая желтизной щека, да и прежде изящный нос распух, как огромная слива. Должна с гордостью признать — я не промахнулась!

— Зараза! — с ненавистью глядя на меня, приветствовал побитый красавчик. — Чтоб ты сдохла! Дая, а почему она все еще здесь? Я ж те сказал — выбирай: или я, или она! Пусть убирается из дома куда хочет, или я уйду. Под одной крышей с ей я жить не желаю!

— Можешь пойти жить в дом своих родителей. Там вообще крыши нет уже который год. И тебе очень к лицу это небольшое изменение внешности, — не осталась я в долгу. — От тебя просто глаз не оторвать, душка!

В ответ зятек схватил со стола горшок с кашей и швырнул его в меня. Я пригнулась, и горшок разбился о стену рядом со мной, заляпав все вокруг густой пшенкой с тыквой. Атмосфера снова стала сгущаться, но тут вмешалась Дая.

— Лия, — холодно сказала она, — Лия, ты, мне кажется, куда-то хотела идти.

Махнув рукой на зло бурчащего вслед мне красавчика, я пошла со двора. Бедную Даю супруг поставил перед нелегким выбором: он или я, и сестрица, как умеет, пытается сгладить шероховатости между нами. Как дальше вместе будем жить — в голове не укладывается!

Все еще кипя от возмущения, я шла по улицам поселка, не обращая внимания на любопытные взгляды, но с улыбкой здороваясь с встречными. Взглядами меня провожали все, некоторые даже из окон и ворот выглядывали, работу бросали, чтоб поглядеть на брошенную невесту, на то, как я выгляжу, как себя веду. А то как же не посмотреть! Сейчас обо мне судачит половина поселка! Впрочем, почему только половина? Без сомнения, говорят все. Думаете, покажу вам свою слабость? Не дождетесь! Пусть все видят, что женитьба Вольгастра меня нисколько не расстроила, а что по-настоящему творится в моей душе — это только мое дело.

Одна из поселковых сплетниц, едва увидев меня из своего окна, настолько далеко высунулась наружу, что едва не выпала прямо в буйные заросли крапивы. Лучше б ты, балаболка, вместо того, чтоб в окно впустую глядеть да сплетни собирать, те же самые окна помыла, а не то они скоро грязью в палец толщиной покроются, обзор закрывать начнут!