Эрбат. Пленники дорог - Страница 195

195

Дознаватели переглянулись. Во взгляде каждого из них читалось — ну, бабы!.. Кажется, такое простое объяснение никому из следователей не пришло в голову.

— А первый шрам, когда получила?

— Это было давно.

— Вижу. Шраму лет пятнадцать? Или чуть больше?

— Вроде того.

— Тебе тогда сколько было от роду? Опять молчишь? Да, ты права в одном: переклад болезни с одного человека на другого разрешен, хотя особо не поощряется. Но вот только по закону переклад можно делать на человека не ранее чем по достижении ему двадцати лет, причем с его полного согласия. Переклад на ребенка категорически запрещен, причем за подобное полагается более чем серьезное наказание. Вряд ли кто бы пошел на такое нарушение закона, кроме твоих родных. Если не ошибаюсь, у красавицы княгини Айберте на руке также имеется глубокий шрам, который она уже много лет бесполезно пытается разгладить. Откуда знаю? Должность такая… Интересно, а с чего это твоя родня тебя настолько не жалела? Я бы еще понял, если б у вас была многодетная семья, а ты была бы калекой, или полной уродиной, которой решено пожертвовать ради блага той, на которую в будущем всей родней возлагаются большие надежды. Такое, к сожалению, водится… Но, на мой взгляд, внешне ты ничуть не уступаешь прекрасной княгине, да и в семье у вас детей было немного. Всего три одинаково красивые девочки, даже очень красивые, на которых любо-дорого поглядеть… Все три умные, здоровые, без каких-либо отклонений. Такими детьми обычно гордятся, надеются на то, что в будущем они принесут семье достаток, а не пускают, как никому не нужный хлам, на запретные обряды. Так почему же выбор пал на тебя? Молчишь? А вот мне эта история с перекладом не дает покоя. Ваша семья в твоем родном поселке считается одной из самых состоятельных, и заплатить за переклад, возникни в том нужда, у вас всегда была возможность. Переклад — штука опасная, и при его проведении умирают очень многие из тех, кто берет на себя чужую болезнь. Оно и понятно: переклад, как правило, делается с тяжелых заболеваний, часто смертельных, и тот, на кого делают переклад, прекрасно знает, чем он рискует. Но это взрослые люди, и они прекрасно осознают, на что идут ради денег, или же ради жизни своих родных. А в вашей семье… Концы с концами не вяжутся. В чем дело?

— Не понимаю, о чем вы…

— Не обижайся, но у меня создается впечатление, что родные относились к тебе как к безнадежно испорченному платью, которое уже не имеет смысла жалеть. Я прав? Что произошло?

— Перестаньте!

— А ты срываешься. Значит, в чем-то я прав.

Несколько мгновений я молчала — сказать было нечего. Умен мужик, ничего не скажешь. Такой не отступится, докопается до истины… Только вот отчего-то больно от его выводов… И еще я всерьез стала опасаться: дойдет до него, как пить дать дойдет, что я — эрбат!

— Этот переклад… Это было давно, так что не стоит ворошить прошлое. Да и не было там ничего такого, что бы могло привлечь ваше внимание. Обычная жизнь простой семьи…

— Опять врешь. Ну да вопрос не только в том. Мне еще очень хотелось знать, где ты научилась так ловко шеи мужикам свертывать?

— Это случайность, с тем бородатым на лестнице…

— Слушай, я устал, и эти глупости слушать не желаю. Кто такой Клещ — в этом вопросе тебя соседи по застенку должны были просветить, и не сомневаюсь, что они это сделали, причем во всех подробностях. Лихой убийца, которого ловили и не могли поймать многие годы, и который умел убивать не хуже, чем ты вышивать. Видел твои работы. Мне понравилось. Высокое мастерство. Но с чего это вышивальщица, пусть даже и очень хорошая, оказалась куда более ловкой, чем мои стражники?

— Я же говорю, случайность… Такие странности случаются…

— Ох, ты никак не хочешь понимать простых вещей… Иди не желаешь понимать. Это не мелочи и не случайности. Как раз наоборот. И ответ на этот вопрос интересует всю нашу тайную стражу. Прости, но в какой-то степени это даже обидно: мы, стража, целенаправленно ловили Клеща не один год, столько сил угробили, стольких потеряли — и все без толку. У некоторых из моих людей к нему свои счеты накопились, причем немалые… И вдруг этот ловкач, многие годы умело уходивший от лучших стражников, погибает от руки какой-то простой вышивальщицы, деревенской девки! Полная несообразность! Такого просто не может быть. Все мужики в недоумении. Кстати, и я тоже. С чего это ты сумела его опознать, и умело завалить, да еще и при этом и живой остаться, а? Клещ был мастак и в маскировке, и в умении таиться. А уж как внешность себе умел менять!.. В том непревзойденным мастером был! Враг отменный! Вон, умудрился даже во дворец проникнуть, и никто его ни в чем не заподозрил, а ведь там, в охране, далеко не простофили стояли. Так как же ты умудрилась его опознать? Предупреждаю сразу: на этот вопрос я намерен получить ответ в любом случае. И потом, судя по показаниям очевидцев, ты действовала более чем профессионально, без единого лишнего движения, очень умело и жестко. Оттого и с Клещом у тебя все получилось… Как мне сказали видевшие вашу схватку стражники, подобной отточенностью движений могут похвастаться очень немногие даже из личной охраны Правителя. Такое достигается лишь годами долгих и упорных тренировок…

— Такое случается в минуту опасности…

— Хватит! — отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи, дознаватель. — Придумай хоть что — то более умное, а то талдычишь одно и тоже, слушать надоело.

— А вы не слушайте! — не очень умно огрызнулась я.

— Да я такую чушь и не слушаю, пропускаю мимо ушей. Но очень хочется услышать от тебя честный ответ на заданные мной вопросы.

195